ООО "БЕНУА" основано в августе 1995 года

ООО "" учредитель Санкт-Петербургской Палаты Недвижимости

Жорж Сименон «Мегрэ у министра»

Стр. 1 | Стр. 2 | Стр. 3 | Стр. 4 | Стр. 5 | Стр. 6 | Стр. 7 | Стр. 8 | Стр. 9 | Стр. 10 | Стр. 11 | Стр. 12 | Стр. 13 | Стр. 14 | Стр. 15 | Стр. 16 | Стр. 17 | Стр. 18 | Стр. 19 | Стр. 20 | Стр. 21 | Стр. 22 | Стр. 23 | Стр. 24 | Стр. 25 | Стр. 26 | Стр. 27 | Стр. 28 | Стр. 29 | Стр. 30 | 

Жанвье, комиссар закрыл дверь.

     — Хочу поручить тебе одну работенку, старина. Никаких рапортов писать не нужно, и отчитываться будешь только передо мной. Но если допустишь неосторожность, это тебе дорого обойдется.

     Жанвье улыбнулся, довольный, что ему поручают работу, требующую тонкого подхода.

     — У министра общественных работ есть секретарша по имени Бланш Ламот. Ей года сорок три.

     Мегрэ вытащил записную книжку.

     — Мне не известно, где она живет и в какие часы работает. Но я должен знать, что она делает, какую жизнь ведет вне службы, с кем встречается. Ни она, ни кто другой не должны догадаться, что ею интересуется Уголовная полиция. Возможно, если ты покараулишь в полдень у министерства, то узнаешь, где она завтракает. В общем, действуй. Если она заметит, что ты интересуешься ею, попробуй прикинуться влюбленным.

     Жанвье, у которого было четверо детей, поморщился.

     — Понятно, патрон. Постараюсь сделать все как можно лучше. Нет ли чего‑нибудь определенного, что бы вы хотели узнать?

     — Нет. Сообщай все, что обнаружишь, а я уж выберу, что может пригодиться.

     — Это срочно?

     — Очень. И никому ни слова. Даже Лапуэнту и Люка.

     Мегрэ снова открыл дверь.

     — Лапуэнт, зайди ко мне.

     Лапуэнт — его звали «малыш», потому что он последним пришел в бригаду и больше был похож на студента, чем на полицейского, — догадывался, что речь пойдет о секретном поручении, и уже заранее гордился этим.

     — Школу дорог и мостов знаешь?

     — Да. Улица Святых Отцов. Я довольно долго завтракал в ресторанчике напротив Школы.

     — Там служит смотрителем некий Пикмаль. Имя — Жюль. Где он живет, при Школе или нет, не знаю. Я ничего о нем не знаю, но хочу узнать как можно больше.

     Мегрэ повторил примерно то же, что говорил Жанвье.

     — Не знаю почему, но мне кажется, что он холостяк. Может, он живет в меблированных комнатах? В таком случае сними под видом студента комнату в той же гостинице.

     Наконец наступила очередь Люка. Мегрэ повторил почти то же с той только разницей, что Люка поручался Жак Флери — начальник канцелярии министра.

     Фотографии трех помощников комиссара редко появлялись на страницах газет. Широкая публика их не знала. Точнее, знала только имена…

     Само собой, если Сюртэ занимается этим делом, их немедленно опознают. Но тут уж ничего не поделаешь. Кроме того, в таком случае — Мегрэ уже думал об этом утром, — все его разговоры по телефону как из дома, так и из полиции, будут подслушиваться на улице Соссэ.

     Вчера ночью кто‑то осветил его — насколько это было возможно при таком тумане, — и раз этот кто‑то знал про убежище Пуана, знал, что в тот вечер министр был там и что у него визитер, он должен был узнать Мегрэ с первого взгляда.

     Оставшись один в кабинете, Мегрэ открыл окно: при мысли об этом деле ему захотелось глотнуть свежего воздуха. На столе лежали газеты. Он было собрался просмотреть их, но потом решил сперва покончить с повседневными делами, подписать отчеты и повестки на допросы. Сейчас он почти любил мелких воришек, маньяков, мошенников — любых преступников, с которыми ему приходилось иметь дело.

     Он позвонил по телефону, зашел к инспекторам и отдал распоряжения, не имеющие ничего общего ни с Пуаном, ни с проклятым отчетом Калама.

     Огюст Пуан, должно быть, уже встретился с премьером. Интересно, рассказал ли он обо всем жене, как посоветовал ему комиссар?

     На улице было прохладнее, чем казалось, и Мегрэ закрыл окно. Он уселся в кресло и развернул наконец одну из газет.

     Все они писали о катастрофе в Клерфоне, и все — независимо от направления — яростно требовали расследования.

     Большинство газет взялись за Артюра Нику. Одна из статей была озаглавлена:

     «МОНОПОЛИЯ НИКУ — СОВГРЕН»

     В ней приводился перечень работ, порученных фирме с авеню Республики в течение последних лет правительством и некоторыми муниципалитетами. Рядом была колонка со стоимостями этих работ, некоторые обошлись в несколько миллиардов франков.

     В заключение было написано следующее:

     «Было бы небезынтересно составить список официальных лиц — министров, депутатов, сенаторов, муниципальных советников Парижа и других городов, — которые бывали гостями Артюра Нику в его роскошном поместье в Самуа.

     Не исключено, что тщательное знакомство с чековой книжкой г‑на Нику расскажет нам о многом».

     Одна из газет — «Глоб», владельцем или по крайней мере руководителем которой являлся депутат Маскулен, напечатала на первой странице шапку в стиле знаменитого «Я обвиняю» Золя:

     «ПРАВДА ЛИ, ЧТО…»

     За этим следовал напечатанный более крупным, чем обычно, шрифтом и для усиления впечатления взятый в рамку ряд вопросов:

     «Правда ли, что идея постройки санатория в Клерфоне родилась не в мозгу законодателей, озабоченных здоровьем детей, а в мозгу некоего торговца бетоном?»

     «Правда ли, что лет пять назад тот же торговец бетоном во время роскошных приемов, которые он устраивал в своем поместье в Самуа, внушил эту идею некоторым высокопоставленным лицам?»

     «Правда ли, что в этом доме гости находили не только изысканные вина и прекрасный стол, но и часто покидали кабинет хозяина с чеком в кармане?»

     «Правда ли, что, когда проект начал принимать реальные формы, все, кто был знаком с местностью, выбранной для пресловутого санатория, поняли безумие и опасность этой затеи?»

     «Правда ли, что парламентская комиссия, возглавлявшаяся братом нынешнего премьер‑министра, вынуждена была обратиться к специалисту с безукоризненной репутацией?»

     «Правда ли, что этот специалист, Жюльен Калам, профессор строительной механики и гражданской архитектуры, читавший лекции в Школе дорог и мостов, провел три недели на месте предполагаемого строительства…

     …а по возвращении вручил соответствующим лицам отчет, катастрофический для тех, кто поддерживал проект…

     …и что, несмотря на это, кредиты были отпущены и спустя несколько недель строительство в Клерфоне началось?»

     «Правда ли, что до самой смерти, наступившей два года назад, Жюльен Калам, по мнению тех, кто с ним близко встречался, производил впечатление человека, у которого неспокойно на душе?»

     «Правда ли, что в своем отчете он предсказал катастрофу в Клерфоне почти точно так, как она произошла на самом деле?»

     «Правда ли, что отчет Калама, который, несомненно, существовал в нескольких экземплярах, исчез из архивов палаты, а также из архивов других заинтересованных министерств?»

     «Правда ли, что по крайней мере человек тридцать со времени катастрофы живут в постоянном страхе, что копия этого документа все же найдется?»

     «Правда ли, что, несмотря на принятые меры предосторожности, одна копия все‑таки была найдена, причем совсем недавно…

     …и что чудом сохраненная копия была вручена официальному лицу?»

     Затем страницу перерезала новая шапка:

     «МЫ ХОТИМ ЗНАТЬ»:

     «Находится ли отчет Калама все еще в руках того, кому он был передан?»

     «Не был ли он уничтожен, чтобы спасти банду скомпрометированных политиканов?»

     «Если он не уничтожен, то где он находится в настоящий момент и почему еще не опубликован, чтобы общественное мнение могло потребовать справедливого наказания истинных виновников катастрофы, которая стоила жизни ста двадцати восьми молодым французам?»

     Внизу страницы так же жирно, как два предыдущих заголовка, было напечатано:

     «ГДЕ ОТЧЕТ КАЛАМА?»

     Мегрэ поймал себя на том, что вытирает лоб. Нетрудно было представить себе реакцию Пуана на эту статью.

     Тираж у «Глоб» небольшой. Он не был органом какой‑нибудь крупной партии, а представлял незначительную политическую группу, во главе которой стоял Жозеф Маскулен.

     Другие газеты тоже требовали начать расследование, чтобы выявить истину.

     Мегрэ тоже хотел выявить истину, но только всю, целиком.

     Однако у него создалось впечатление, что остальные добиваются вовсе не этого. Если, к примеру, доклад находится сейчас у Маскулена, почему вместо того, чтобы задавать вопросы, он не опубликует его таким же крупным шрифтом, как эта статья?

     Это вызвало бы немедленный правительственный кризис, радикальную чистку на парламентских скамьях, а он сам приобрел бы в глазах общества славу защитника народных интересов и политической чистоты.

     Для него, человека, который всегда работал за кулисами, это было единственной возможностью

наверх